Yurii PoitaThe head of the Asia-Pacific section of the New Geopolitics Research Network Yurii Poita provided the Kyrgyz edition of Kaktus.media with his assessment of the conflict between Kyrgyzstan and Tajikistan on 28.04-02.05.2021.
– Как вы оцениваете этот конфликт?
– С точки зрения теории безопасности и международного права кыргызско-таджикский приграничный конфликт можно оценить как конфликт международного характера низкой интенсивности, что предусматривает участие с обеих сторон вооруженных подразделений, достаточно интенсивное информационное противостояние, однако с ограниченным применением вооружения и военной техники как регионально, так и по масштабу. Особенностью данного конфликта является то, что в его основе могут быть положены не только территориальные и водные споры, но и межэтнический фактор, что является очень опасным с точки зрения возможности проецирования насилия на лиц, которые не принимают участия в конфликте, но являются носителям другого этноса. В связи с этим, кыргызской и таджикской сторонам важно крайне осторожно подходить к шагам, которые могут привести к эскалации ситуации и привести к дальнейшим трагическим событиям.
– Был ли он случайным, с учетом периодически возникающих конфликтов на границе или он же был спланированным?
– В СМИ распространяются различные интерпретации причин конфликта: от намеренного провоцирования конфликта Таджикистаном с целью пробить дорогу до Воруха и отрезать Лейлекский район, попыток Душанбе таким образом усилить свою переговорную позицию с Бишкеком, до намерений Эмомали Рахмона «маленькой победоносной войной» улучшить собственный рейтинг. Сторонники данной версии наиболее часто аргументируют свою позицию быстрым развертыванием и слаженностью действий таджикских военных, недавними визитами президента Таджикистана в пограничные регионы. Пытаясь держаться равноудалённой позиции от обеих сторон, я все-таки подвергну сомнению наличие у военно-политического руководства Таджикистана подобных намерений. Сложное социально-экономическое состояние страны, усиливающиеся угрозы со стороны Афганистана вряд ли будут подталкивать Душанбе к военному конфликту, последствия которого сложно прогнозировать. Кроме того, в случае намерений реализации «маленькой победоносной войны», мы бы сейчас наблюдали развернутые механизированные и танковые подразделения Таджикистана в ключевых районах, населенных пунктах и на господствующих высотах. А этого не происходит, тяжелое вооружение отводится в пункты дислокации и стороны худо-бедно пытаются достичь консенсуса путем переговоров.
В связи с этим, я не исключаю версию, что между Кыргызстаном и Таджикистаном ранее были достигнуты договоренности об установке таджикских камер наблюдения, при этом руководство Кыргызстана этот вопрос с местными жителями-кыргызами не согласовало. Вследствие, после возникновения конфликта из-за камер на местном уровне, и начала одиночного применения стрелкового оружия, военные обеих стран оперативно были перекинуты в район конфликта, и развернуты в боевые порядки. Вероятно, что по причинам более высокой боевой готовности таджикским вооруженным силам это удалось быстрее и эффективнее, но этого не достаточно, что б утверждать о заранее спланированной акции.
– На ваш взгляд, какова была основная причина конфликта?
– Как я уже отмечал, в информационном поле присутствуют разные интерпретации причин конфликта: от намерений Таджикистана пробить путь до анклава Ворух и усилить свою переговорную позицию в переговорах с Бишкеком, до попыток Эмомали Рахмона повысить свой личный рейтинг. Также существуют версии, что в эскалации заинтересована часть кыргызских элит, которые таким образом пытаются усилить интеграцию в пантюркистские структуры. Однако данные версии пока что не имеют основательной доказательной базы, поэтому согласно теории информационного сопровождения конфликта (ИСК) я склонен классифицировать их как «мнимые, ложные, воображаемые» причины.
С моей точки зрения, основной причиной конфликта является неурегулированность государственной границы между Таджикистаном и Кыргызстаном, что в условиях нехватки водных ресурсов, проблем транспорта и логистики, вызывают периодические столкновения между местными жителями – киргизами и таджиками в этом регионе. Фактором, усиливающим конфликтный потенциал является сложная социально-экономическая ситуация стран региона, а также недостаточно транспарентная политика власти. Зачастую общество не информируют о тех или иных решениях, постоянного и честного диалога между властью и обществом не существует. Это порождает конфликтность на местном уровне и недоверие к собственной власти, поэтому решение этих проблем, на мой взгляд, позволит существенно снизить конфликтный потенциал в регионе.
– Заинтересованы ли в нем третьи силы?
– На мой взгляд, руководство соседних государств Центральной Азии заинтересовано в поддержании мира и стабильности в регионе, что наилучшим образом обеспечит реализацию их интересов касательно долгосрочного и стабильного пребывания у власти. Что касается, глобальных и региональных игроков, то явных признаков вмешательства пока что не наблюдается, однако в случае если Душанбе и Бишкек удастся «столкнуть лбами», то этим может воспользоваться Россия, вмешавшись в качестве посредника или так называемого миротворца. Стратегия Москвы на постсоветском пространстве преследует цель создания вокруг себя лояльных государств-сателлитов. И углубление зависимости центральноазиатских государств является одним из элементов этой стратегии. В случае существенной эскалации конфликта, Россия в который раз продемонстрирует, что ничего хорошего по результатам развала СССР не произошло, «куски империи бьются между собой», успешные национальные государства не сложились, и только РФ может поддерживать порядок на этой территории. Под предлогом миротворчества она может попытаться создать военную базу на территории Баткенской области, что позволит взять под контроль поток контрабанды и наркотрафика в регионе, усилить свое влияние на руководство Таджикистана и Кыргызстана, а также создать еще один рычаг влияния на Узбекистан, разместив рядом с его границами вполне боеспособный военный контингент. Некоторые индикаторы могут говорить о том, что данный сценарий вероятен. Например, заявления высшего военно-политического руководства РФ о готовности взять на себя роль посредника в конфликте, попыток многих российских экспертов и СМИ искусственно усилить противостояние и усилить образ врага в информационном пространстве, поделить два государства по принципу «хорошие-плохие», распространять нарративы, побуждающие обе стороны к эскалации и т.д.
– Как вы можете оценить реакцию мирового сообщества и отдельных союзников Кыргызстана?
– Как и ожидалось, международные организации выпустили формальные заявления «о беспокойстве» и «готовности содействия мирному урегулированию ситуации», в тоже время предложения о планах конкретных действий, дорожных картах – отсутствуют. В мировых СМИ конфликт также освещается мало, что демонстрирует в целом низкую заинтересованность международного сообщества в развитии ситуации. С моей точки зрения, ожидать чего-то большего – не следовало, поскольку существующие механизмы предотвращения и урегулирования конфликтов по ряду причин малоэффективны. Однако, гораздо бОльшую роль должны были играть региональные организации, которые официально декларируют своей целью поддержание мирной и безопасной среды в регионе. Речь идет о таких организациях как ОДКБ, СНГ, ШОС, СВМДА эффективность которых в предупреждении и разрешении конфликтных ситуациях – крайне низкая. Руководство Кыргызстана оценивает конфликт как «акт агрессии» и «угрозу территориальной целостности» что подразумевает активацию ст. 2 «Договора о коллективной безопасности» ОДКБ, согласно которой государства-участники должны незамедлительно привести в действие механизм совместных консультаций с целью координации своих позиций, выработать и принять меры по оказанию помощи, в том числе и военной. На практике этого не произошло, что говорит не только о неспособности ОДКБ обеспечить безопасность ее членов, но и, возможно, о нежелании Москвы, которая играет основную роль в этой организации.
Источник: Kaktus.media.